Социология мышления

Социология мышления – это область социологии, изучающая мышление и его историческое развитие.^[1] В отличие от традиционной социологии знания, социология мышления акцентирует внимание не только на содержании идей, но и на механизмах их порождения, обусловленных социальными, историческими и культурными факторами.^[2]

Как и социология знания, в сферу интересов которой она входит, социология мышления не укладывается в традиционные отрасли социологии.

Социолог Ричард Сведберг отмечает, что, на протяжении развития социологии, по ряду причин, «социология» и «мышление» редко обсуждаются совместно. По его словам, несмотря на то что «все мы думаем и осознаём крайне личный характер наших мыслей, эти мысли считаются второстепенными по отношению к тому, что мы говорим и что мы знаем».^[3] Таким образом, хотя социологи часто исследуют результаты мыслительной деятельности, сам процесс мышления, как правило, уходит на второй план.

Дела обстоят иначе в философии, где больше внимания уделяется феномену мышления. Так, в философских работах Канта, Кьеркегора и Хайдеггера некоторые исследователи видят предпосылки к формированию социологии мышления. Например, эссе Канта «Что такое Просвещение?» можно воспринять как короткий, доступный трактат о мышлении, объясняющий, что значит думать, зачем людям думать и каковы последствия мышления.^[3]

Кьеркегора интересовало отношение мышления к существованию отдельной личности. Для него мышление является частью существования: «человек мыслит и существует».^[4]

Хайдеггер считал, что все люди способны мыслить, но многие этого не делают. Он различает истинное мышление, на которое способен каждый индивид, и обыденное мышление, которым мы обычно занимаемся (мышление в одном направлении, или бездумная болтовня), которое провоцирует наша повседневная жизнь в технологическом обществе. По мнению Хайдеггера, вместо того, чтобы «думать», люди чаще «осуждают».^[3]

Развитие мышления уже в контексте общества и социальных явлений начали изучать социологи 19-20 вв., среди них Карл Маннгейм, Дж. Г. Мид, Эмиль Дюркгейм, Макс Шелер и др.^[5][6]

Одна из наиболее известных работ Маннгейма в области исследования социального генезиса идей – это «Идеология и утопия». Задача этой работы – выявить социальные корни мышления.^[7] Согласно Маннгейму, процесс мышления осуществляют не изолированные индивиды как таковые, а мыслят люди в определенных группах, сформировавших уникальный стиль мышления в результате бесконечного ряда реакций на типичные ситуации, которые характеризуют общую для них позиции. Тем самым, человеческое мышление, порождающее новые идеи, всегда определяется классовой, национальной, религиозной принадлежностью и другими социальными факторами. Маннгейм также различает «идеологии» и «утопии» как две формы социально обусловленного мышления. Идеология является формой мышления, связанной с существующим социальным порядком, и её носителями выступают в основном социальные группы, чьё положение в обществе привилегированное или по крайней мере устойчивое; они заинтересованы в сохранении текущего социального устройства. Наоборот, утопия – это форма мышления, которой придерживаются социальные группы, недовольные существующими условиями жизни и желают более совершенного социального устройства.^[6]

Мид при исследовании социологии мышления проводит чёткое различие между я и телом:

«Я представляет собой нечто рефлективное, нечто, что может быть и объектом, и субъектом; оно может сделать объект из самого себя. Наши части тела (например, сердце, пищеварительная система) могут работать сами по себе без нашего сознательного контроля, и они представляют собой единство, так как мы заставляем их принадлежать нашему я. Когда мы чем-то поглощены, то я исчезает. К тому же существует множество опытов я, которые никак не связаны с телом: мышление, воображение, память».^[8]

По мнению Мида, это нетелесное я, порождаемое мышлением, возникает только в социальном опыте:

«Человек получает опыт самого себя не через прямое наблюдение, а только косвенно, с позиции других. Это то, что характерно также для человеческой коммуникации. Животные подают сигналы, которые имеют значимость для других членов их вида, но человеческие слова — это символы, которые направлены не только на других, но также и на самого себя».^[8]

Значительный вклад в развитие социологии мышления внес Константин Романович Мегрелидзе. В своей книге «Основные проблемы социологии мышления» (2007) он утверждал, что мышление формируется не только под влиянием биологических факторов, но прежде всего через общественно-исторические закономерности. Он критиковал натуралистические подходы, рассматривающие мышление как сугубо биологический процесс, и настаивал на том, что оно является продуктом социального взаимодействия.^[2]

Мегрелидзе отмечал, что традиционная философия и психология недооценивали социальный характер мышления, рассматривая его как сугубо индивидуальный процесс. В противовес этому он доказывал, что разум приобретает объективное бытие в материальной культуре, языке и социальных институтах, что делает возможным его изучение социологическими методами.^[2]

Применение социологии знания и социологии мышления можно встретить в работах Карла Маркса, который пытался установить связи между философскими концепциями и конкретными социальными структурами, в которых они возникали. В частности, он анализировал зависимость развития той или философской мысли от социального статуса или класса её пропонентов.^[5]

Основатель структурного функционализма, Эмиль Дюркгейм, внёс значительный вклад в развитие социологии мышления, пытаясь установить социальное происхождение и функции морали, социальных ценностей, религии.^[9] Он утверждал, что эти фундаментальные категории мышления являются социальными конструктами и передаются обществом через его взаимозависимые компоненты (социальные институты). Каждый из этих компонентов выполняет функцию (вносит вклад) поддержания общества или обеспечения его равновесия.^[5]

В социологии мышления выделяется мышление интеллектуалов, творческое или рутинное, так как, в отличие от большинства обычных мыслей оно оставляет видимые следы: как сразу же, в процессе письма, так и на более масштабном уровне — в структуре интеллектуальных сетей.^[10] Анализ подобных видов мышления помогает выделить основные тенденции и особенности творческих и интеллектуальных процессов.

Как вспомогательная наука, социология мышления изучается наравне с социологией знания, в основном благодаря усилиям Маннгейма, который сумел институционализировать социологию знания как подполя в общей социологии. Так, социологический анализ мышления, проводимый ранее лишь частично и обыденным путём, стал объектом комплексных научных исследований.^[11]

Социология мышления находит применение в анализе массовых коммуникаций, политического сознания, научных парадигм и культурных трансформаций. Исследования показывают, что изменения в социальной структуре и технологии влияют на характер мышления, формируя новые когнитивные стили и способы восприятия информации.^[2]

Работа К.Р. Мегрелидзе остается актуальной и сегодня, поскольку она помогает понять, как общественные изменения влияют на эволюцию идей и интеллектуальных традиций.^[2]

Критический анализ социологии мышления выявляет частое пересечение понятий знания, мысли и мышления, которые остаются недостаточно конкретными в работах многих социологов.^[5] К примеру, критики Маннгейма указывают на то, что он часто пишет о социологии знания и мышления как о взаимозаменяемых понятиях, хотя знание, по сути, является результатом мышления. В этой связи также критикуется неясность понятий знания, разума и мышления в социологии, которые пересекаются и в работах других исследователей.^[12]

Рассматривая социологию мышления, исследователи утверждают, что она имеет отношение ко всем социокультурным явлениям, так как все основные идеи и человеческие знания (продукты мышления) могут анализироваться в её контексте.^[5]

Laurence W. Wood. God and History. — Emeth Press, 2005. — 348 с. — ISBN 9780975543542.

Матецкая А.В. Социология культуры: учебное пособие. — Ростов н/Д: Феникс, 2006. — 260 с.

Karl Mannheim. Diagnosis of Our Time. — Oxford University Press, 1944. — 216 с.

Рэндалл Коллинз. Четыре социологических традиции. Перевод Вадима Россмана. — Москва: Издательский дом «Территория будущего», 2009. — С. 265-269. — 320 с. — ISBN 978-5-91129-051-1.

Randall Collins. THE SOCIOLOGY OF PHILOSOPHIES. — Cambridge: Harvard University Press, 2009-06-30. — 1126 с. — ISBN 9780674029774.

K.H. Wolff (editor). Mannheim K. (1971). The Problem of a Sociology of Knowledge // From Karl Mannheim. — Transaction Publishers, 1993-01-01. — 568 с. — ISBN 9781560006572.

Robert K. Merton. Social Theory And Social Structure. — 1968. — С. 489-508. — 719 с.

Мегрелидзе К.Р. Основные проблемы социологии мышления. — Москва: Издательство ЛКИ, 2007 — 488 с. — ISBN 978-5-382-00171-5.