Фильм был снят как немой, но после успеха в Европе в 1932 году был озвучен в Париже Абелем Гансом.[⇨]
Перед нами один из бесспорных шедевров нашего киноискусства. Немало моментов в этом фильме, которых положительно нельзя забыть. «Каин и Артём» — это подлинное искусство, и таким будет признано всюду, где только этому не помешает лицемерие буржуазии.
Рынок! Сколько материала, вещей, для того чтобы обыграть их в кинематографе! И режиссёр с жадностью набрасывается на этот материал. Задыхающаяся рыба, на десятки метров показываемая режиссёром, долженствующая, очевидно, изображать удушье живого в среде торгашества и грязи. Между тем люди с их «жизнью» потонули в море вещей, рыбы, мяса и игрушек.
При этом фильм, создаваемый в атмосфере дискуссий, споров и советов, с применением опыта других режиссёров, — считается успехом всего коллектива киностудии:
Неудачи, дискуссии, опыт работавших рядом молодых режиссёров-новаторов, казалось, были восприняты Петровым-Бытовым полновесно и щедро. Один из ленфильмовских остряков зло сказал, что сила коллектива «Ленфильма» такова, что даже Петрова-Бытова вынудили поставить хорошую картину. Конечно, это было неправдой. Картину ставил он сам.
Озвучивание — «это только музыкальная иллюстрация, очень далёкая от содержания фильма»[5] — слов нет, слышен только шум толпы, хохот, отдельные выкрики («сапоги чиню»), основной звук — песни: народные, цыганские, одесские, блатные, в эпизоде крестного хода звучит пение «Спаси Господи люди твоя». Но критикой замечено, что это неожиданно удачно получилось:
Тонкий и культурный режиссёр Абель Ганс при озвучании картины не избежал, однако, увлечения прежде всего «экзотикой» русского материала, фольклором приволжского городка. Основной звуковой материал — каскады русских песен, ритмизованных зачастую под джаз, то грустных, то весёлых или разухабистых — обрушивается на зрителя, создавая какую-то новую «фоногеническую атмосферу» фильмы, которая живёт вполне самостоятельной жизнью. Выбраться из этого «песенного оргазма» очень трудно, ибо он проникает в ощущение зрителя, и зритель против своей воли остается прикованным к этой «амальгаме» из чудесного мира горьковской были, кисти режиссёра и «приволжского джаза» с берегов Сены.
Фильм — одна из лучших экранизация Горького, как отмечено в журнале «Огонёк», к 1970 году произведения писателя экранизировались более 40 раз, но среди них фильм 1929 года «составил новый этап в воплощении средствами кино горьковской темы», и был поставлен критиками в один ряд с первыми значительными фильмами «Мать» В. Пудовкина и «Дело с застёжками» А. Хохлова[7][8], хотя и считался слабее этих двух[9] Также отмечалась сложность передачи средствами немого кино именно этого рассказа, в котором, раскрытие героев идёт через их речь[10].
Для фильма характерен специфичный для 20-х годов ассоциативный монтаж, ассоциации подчеркивают и усиливают движение — как пространственное, физическое, так и внутреннее, психологическое[11]:
В «Каине и Артёме» Петров-Бытов с необычной для него свободой и смелостью пользуется резкими монтажными стыками, монтажом по контрасту, наплывами с двойной и тройной экспозицией, акцентируемой деталью, обратной съёмкой. Больше того. Он не только пользуется новейшими монтажными средствами, но и значительно расширяет возможности ассоциативного видения и мышления.
В 2014 году киновед Ирина Гращенкова, заметив, что в 1929 году в СССР было выпущено 92 фильма, включила фильм «Каин и Артём» в 10-ку лучших из них:
актуальных, высокохудожественных, перешагнувших границу эпохи и оставшихся в памяти отечественного киноискусства[12].
Очень высоко фильм оценил Нарком просвещения СССР А. В. Луначарский, поместив рецензию на него в газете «Известия». Отметив, что поначалу был скептически настроен к фильму, считая неудачным выбор для экранизации именно этого рассказа Горького, и признав в чём-то справедливыми упрёки критиков в изменении сценаристами рассказа, назвав такое изменение искусственным, но в то же время оправданными, в рецензии отметил работу всех создателей фильма: режиссёра, оператора, артистов и даже массовки:
А. В. Луначарский
Признаюсь, я шёл с некоторым предубеждением смотреть картину. …По мере того, однако, как развёртывалась кинокартина, она захватывала меня, и к концу я должен был признать, что перед нами один из бесспорных шедевров нашего киноискусства. Весь типаж — и масс и единиц — превосходен, держится именно в рамках того абсолютно подкупающего, до иллюзии доведённого реализма. Что касается главных действующих лиц (Симонова и Галя), то нельзя найти достаточных похвал для оценки подкупающей правдивости их игры при огромных технических трудностях каждой из этих ролей. …У оператора имеется подлинное умение заставить говорить саму фотографию. И если своеобразные интроспекции не являются сейчас новыми (хотя проведены они у Петрова-Бытова прекрасно), то деформации предметов и человеческих лиц, как мне кажется, ещё нигде не использовались с таким мастерством.
При этом в рукописи рецензии А. В. Луначарского содержится замечание, что работа создателей фильма достигает «эффекта едва ли не высшего, чем в самых лучших достижениях Запада», и сожаление, что зрителей на первом показе было мало, зритель шёл смотреть американское кино: «публика ломится смотреть какого-нибудь „Сына Зорро“, а „Сын Зорро“ — есть самое жиденькое и самое фальшивое развлеченьице, какое только можно себе представить».
Фильм не пользовался особым успехом у зрителя в СССР, в журнале «Кино» за октябрь 1929 года кинокритик Х. Херсонский поместил свои наблюдения за зрителями в районном кинотеатре — рабочей молодёжью, сделав вывод, что фильм не захватывает их сюжетом: «тут нет кино-действия, — а только разные кино-изображения», при этом критик признал высокий художественный уровень картины[13]. Но газетой «Жизнь искусства» в 1929 году было отмечено, что наличие в фильме «ряд формальных приёмов, в достаточной мере сложных для рядового зрителя» — сделано специально, в соответствии с установкой авангарда мастеров советского кино на «подтягивание массового зрителя к более высокому уровню художественных произведений»[14].
Фильм считается лучшим фильмом режиссёра Петрова-Бытова, воспринят критикой как новаторская картина[4].
Когда я увидел эту картину, то первым впечатлением было восхищённое удивление. «Каин и Артём» был воспринят, как новаторская картина. И что тоже парадоксально — «немую» картину сделал звуковой и дублировал на французский язык выдающийся новатор и патриарх французского «авангарда» Абель Ганс.
В Германии фильм шёл под названием «Песня о старом рынке» и на показах в Берлине был принят зрителями восторженно, известно частное письмо Асты Нильсен:
Аста Нильсен
Дорогой Бел! Только что в Берлине посмотрела русский фильм «Песня о старом рынке». Какое впечатление от фильма! Такое, что я, выйдя из кино, не подумала взять машину, хотя шёл дождь.
Вы хотите услышать моё мнение? Своё мнение я выразила таким образом, что заказала ложу, чтобы смотреть фильм каждый вечер, пока он идёт. ‹…› Ведь «Песня о старом рынке» — кинопоэма, не имеющая себе равных. Действительность, но увиденная как бы сквозь слёзы, неумолимая реальность, но освещённая великой идеей. Простые факты становятся фантастичными. Таково драматическое и художественное воплощение. О, я была счастлива! Я была счастлива ещё и потому, что публика так же восторженно приняла фильм.
Как играют эти люди! А этот Артём, этот Николай Симонов, прямо-таки завораживающее чудо. Впервые я сожалею, что не могу вновь стать юной. Я думаю, что была бы уже на пути в Москву. Поймите, это настоящий мужчина. Не сомневаюсь, нет такой женщины, которая бы не запомнила этого имени.
Собственно, критике фильм подвергался в СССР только за искажение рассказа Горького, но при этом отмечалось, что с точки зрения занимательности, расчёта на широкого зрителя, введение новых мотивов в фильм было оправданным[2][3]. Также критично оценивался натурализм фильма:
В картине старая кабацкая Русь дана невероятно густо, чудовищными мазками, крайне натуралистически. Однако можно утверждать, что с учётом всех перечисленных недостатков, что в этой картине Петров-Бытов показал себя мастером с огромным темпераментом, способным дать потрясающие по своей эмоциональной выразительности куски (например, сцена падения Артёма в омут после избиения). Но режиссёр не знает чувства меры и часто перегибает палку, сбиваясь к грубому натурализму.
↑Большая советская энциклопедия, 1940 — Том 45 — стр. 279
↑Романов Ал. — Живое, зримое слово // Огонёк, № 13, март 1968 — стр. 18-19
↑Данилов С. С. Горький на сцене. — Л.: Искусство, 1958. — 283 с.
↑Леонидов О. — Горький и советская кинематография // Искусство кино. 1938. № 3.
↑Березак И. — Проблемы экранизации горьковских произведений // Искусство кино. 1938. № 6.
↑Гуревич С. — П. П. Петров-Бытов // Из истории Ленфильма: статьи, воспоминания, документы, 1920-е годы. Вып. 1. Л.: Искусство, 1968
↑Гращенкова И. Н. Киноантропология XX/20 // из цикла «Кино моей Родины». — М.: Человек, 2014. — 895 с. — ISBN 978-5-906131-49-2.
↑Херсонский Х. «Каин и Артём» // Кино. М., 10 декабря 1929
↑Гордин Ю. Перспективы кино-сезона // Жизнь искусства. 1929. № 37.
↑Транснациональное в русской культуре // сборник статей / studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV / под ред. Геннадия Обатнина и Томи Хуттунена. — М.: Новое лит. обозрение, 2018. — 477 с. — (Научная библиотека). — ISBN 978-5-4448-0928-0.
↑Фурманов Р. Голубь и Арюн // «Экран и сцена». 1998. № 43. Ноябрь.
Из Википедии, бесплатной энциклопедии.jpg)
СССР
