Вторая белорусизация (1990—1995)
Из Википедии, бесплатной энциклопедии
Белорусизация 1990-х годов[1][2], также вторая белорусизация[3] и второе белорусское национальное (национально-культурное[4]) возрождение[5][6] — политика по расширению использования национального языка и возрождению национальной культуры в первые годы независимости Республики Беларусь. Процесс начался ещё в конце советской эпохи с фольклорных групп, которые со временем политизировались. В годы независимости на государственном уровне проводился перевод всех сфер общественной жизни на белорусский язык. Политика имела трудности из-за тяжёлой социально-экономической ситуации в стране, антисоветской и антикоммунистической риторики, отсутствия диалога и компромисса между национально-ориентированным белорусскоязычным меньшинством (национал-демократический лагерь) и советизированным русскоязычным большинством (неосоветский лагерь). Данные проблемы способствовали приходу к власти Александра Лукашенко и свёртыванию курса.
Предыстория
[править | править код]
Российско-белорусский языковед Антон Сомин[бел.] отмечал, что в период нахождения белорусских земель в составе Российской империи в городах говорили на польском, русском и идише. Белорусский оставался языком сельского населения, которое вплоть до 1970-х годов являлось большинством. Он был представлен рядом народных говоров, на основе которых в конце XIX — начале XX века сформирован современный литературный белорусский язык. Белорусы переходили на русский только для того, чтобы построить карьеру. В период политики белорусизации 1920-х годов расширилось использование языка в общественно-политической и культурной сферах. С 1930-х ситуация постепенно стала меняться. На это повлияли и репрессии против белорусскоязычных «нацдемов», и выгода от использования русского для учёбы и работы. Впоследствии эта тенденция усугублялась. В 1960-х годах изучение белорусского в школе сделали факультативным, по желанию родителей. К 1980-м годам он маргинализировался, стал восприниматься как «язык колхозников»[5].
События первой половины XX века (советские репрессии, полонизация Западной Беларуси, сотрудничество части национально-ориентированных кругов с нацистами) серьёзно навредили белорусскому национализму. Русификация образовательных учреждений, развернувшаяся в 1960–1970-е годы, была общей тенденцией для всего СССР. Однако именно в Беларуси она оказалась, по мнению историка и журналиста Ярослава Шимова, наиболее успешной — в силу объективной близости обеих культур, малочисленности национально-ориентированной интеллигенции и отсутствия у неё собственной региональной «базы» наподобие преимущественно украиноязычных Галиции и Волыни в Украине[2].
На фоне горбачёвской перестройки ситуация начала меняться[2]. В конце 1980-х произошло «второе белорусское возрождение» на антисоветской и антикоммунистической волне[5]. В его авангарде стояли национально-ориентированные деятели культуры и депутаты. Как указывало издание «Наша Нива» со ссылкой на бывшего члена Верховного Совета Белорусской ССР, среди последних было много выходцев из среды колхозников и рабочих. Многие депутаты в молодости имели опыт издевательства и притеснения за свой язык, например, в армии, при обучении в вузе и так далее. Издёвки вынудили их переходить на русский[7].
Распад СССР поставил белорусскую номенклатуру в сложное положение, поскольку, по словам историка и политолога Валерия Карбалевича, она с большим трудом приспосабливалась к новой обстановке. В отличие от власти, национально-ориентированная оппозиция имела относительно чёткую программу дальнейших действий, предусматривавшую укрепление независимости через дистанцирование от России и сближение с Западом, национальное возрождение, рыночные реформы и демократизацию общества. Оставаясь в значительном меньшинстве, депутаты оппозиции были очень активны, много использовали СМИ, апеллировали к общественному мнению и, пользуясь растерянностью большинства, приобрели влияние на политические процессы, несопоставимое с их численностью. Как писал Карбалевич, находясь под таким давлением и не имея собственной линии политического поведения, официальный Минск был вынужден приступить к белорусизации[3].
Развитие и реализация
[править | править код]По словам белорусского социолога Елены Гаповой, процесс белорусизации и возрождения начался с культуры. Будущие национальные политики начинали в группах по восстановлению исторических памятников, в археологических экспедициях или обществах по возрождению народных праздников. Со временем фольклорное возрождение вместе с экологическим (чернобыльским) и антисталинским протестными дискурсами перестройки уступило место политическим требованиям. Таким образом, на базе поначалу разрозненных групп преимущественно гуманитарной интеллигенции был запущен процесс восстановления националистического исторического дискурса, а затем и формирования политического движения, ядром которого стал основанный Зеноном Позняком Белорусский народный фронт (БНФ). В 1991—1994 годы представители партии были весьма активны на политической сцене и добились реализации ряда пунктов своей программы, прежде всего в области культуры и образования, хотя и не смогли стать доминирующей силой[2].
26 января 1990 года был принят закон «О языках в Республике Беларусь». Согласно ему, белорусский язык провозглашался единым государственным, а русский получил статус языка межнационального общения народов СССР и оставался обязательным для изучения. Для постепенного введения положений закона во все сферы жизни утверждалась государственная программа развития белорусского языка сроком на 10 лет[8]. Языковой закон поддержали 332 депутата, только 27 проголосовали «против» и ещё 9 «воздержались». Такие результаты получились даже при том, что большинство депутатов Верховного Совета БССР 11-го созыва составляли коммунисты. Среди сторонников белорусизации были и русскоязычные депутаты, для которых белорусский язык не являлся родным, например, Ростислав Янковский[7].
В самом Верховном Совете белорусизация проходила успешно. Со слов Анатолия Лебедько, «если в начале работы на белорусском языке в парламенте выступали буквально с десяток парламентариев, то ближе к завершению каденции большинство депутатов стремились использовать белорусский язык. Особенно те, что работали на профессиональной основе». Парламент таким образом задавал тренд для всей республики, так как заседания Верховного Совета проходили в открытом режиме, шла прямая трансляция по ТВ[6]. Параллельно внедрялась атрибутика, связанная с новыми государственными символами (герб «Погоня» и бело-красно-белый флаг)[3].
Наибольшего успеха белорусизация в те годы достигла в культуре, образовании и СМИ. В 1993 и 1994 годах около 70% первоклассников начали обучение в школе на белорусском языке. Перевод образования на белорусский язык происходил не только путём административных механизмов, но и поощрениями в виде дополнительных выплат. Например, преподавателям в вузах, которые преподавали предметы на белорусском, доплачивали от 10 до 20% до зарплаты[9]. Среди ВУЗов белорусизация в первую очередь коснулась гуманитарных дисциплин. В других сферах государственного делопроизводства внедрение национального языка шло с меньшим успехом[3].
Кроме того, в школах и вузах начала изучаться история Беларуси, причём написанная по-новому, избавленная от многих идеологических установок советского периода. Прежде всего пересмотру подверглось положение об «общности исторических судеб»; «вечной дружбе» Беларуси и России. Значительная часть центральных и местных газет стала проповедовать идею национального возрождения. В частности, печатный орган Верховного Совета «Народная газета», как писал Карбалевич, фактически стал рупором оппозиции. Значительно увеличилось издание белорусской литературы. Например, в 1993 г. по сравнению с предыдущим годом книг на белорусском языке было выпущено больше на 43% по названиям и на 53% по тиражу[3].
Отношение населения
[править | править код]Как писало издание «Наша Нива», в начале 90-х возрождение имело поддержку среди населения. О большой поддержке со стороны общества говорила и историк Елена Маркова[бел.], исследовавшая период белорусизации первой половины 90-х. Специалистка ссылалась на письма и телеграммы простых жителей (ветеранов, рабочих, медиков, военных, студентов, домохозяек, милиционеров, убеждённых коммунистов) с обоснованием, почему нужен белорусский язык как единый государственный. При этом в большинстве своём они были на русском. «Наша Нива», со ссылкой на экс-депутата, упоминала о 14—15 тысячах писем[10].
При этом, по словам Ярослава Шимова, новая политика вызвала недовольство советизированного большинства белорусов. Многие из них формально не отказывались от своей национальной принадлежности, но предпочитали в быту пользоваться русским языком и не разделяли антисоветских и антикоммунистических идей[2].
Валерий Карбалевич писал, что переход на белорусский язык в полностью русскоязычной стране вызвал значительное недовольство в среде педагогических работников, чиновников, интеллигенции. Белорусизация в системе образования проходила под жёстким контролем и прессингом со стороны Министерства образования. Тем временем в СМИ разгорелась ожесточённая дискуссия по языковому вопросу. По словам историка, большинство населения относилось к белорусскому довольно равнодушно. Ссылаясь на социологические опросы, он указал, что в 1992 г. только около 20% населения считали, что белорусский язык должен быть единственным государственным языком. Примерно 70% опрошенных выступали за два языка. По заявлению Карбалевича[3]:
В массовом сознании государственная независимость оказалась связанной в основном с культурологическими проблемами при одновременном нарастании социально-экономических тягот для большинства населения. Это создавало дополнительный отрицательный фон для осуществления идеи суверенитета и национального возрождения.
Свёртывание
[править | править код]Философ Игорь Бобков указывал, что хотя культурная программа БНФ была в значительной мере поддержана и осуществлена на государственном уровне, экономическое развитие страны оставалось в руках бывшей коммунистической элиты, которая отдавала предпочтение социальной стабильности перед реформами. Как считал Бобков, поскольку жизненный уровень в начале 1990-х годов непрерывно падал, новая белорусская идентичность начала ассоциироваться с нестабильностью. Как следствие, в противовес «национал-демократическому» проекту Зенона Позняка был выдвинут «неосоветский» Александра Лукашенко. Последний предлагал: позитивное восприятие советского прошлого и белорусского настоящего как «сохранения всего лучшего» из советской жизни; приоритетность таких ценностей, как стабильность и безопасность, перед такими, как свобода и индивидуальные возможности; размытость языковой идентификации; приверженность союзу с Россией как стратегическому геополитическому выбору Беларуси, антизападничество[2].
Ярослав Шимов писал[2]:
Национал-демократическая и неосоветская системы ценностей в Белоруссии теоретически могли бы пересечься в точке под названием «патриотизм». Тогда «примиренческая» установка могла бы быть сформулирована примерно так: все мы — граждане одной страны, у нас общее прошлое и настоящее, а значит, общая судьба, следовательно, необходимо добиваться компромисса в спорах о дальнейшем развитии страны. [...] Однако в белорусских условиях «примиренчество» оказывается невозможным, поскольку политизированная часть неосоветского большинства и национал-демократического меньшинства просто не воспринимают друг друга как части единого целого.
Как итог, в 1994 году Лукашенко побеждает на первых в истории страны президентских выборах. В следующем году на референдуме глава государства выдвинул среди прочих вопрос о придании русскому языку статуса государственного, что большинство поддержало. Референдум положил конец попыткам государства на протяжении 1990—1995 годов поднять и укрепить статус белорусского языка, внедрить его в общественное употребление. Начался обратный процесс — усиление русификации[11][2][12].
Летом 1998 года в закон «О языках в Республике Беларусь» были внесены изменения и дополнения. В соответствии с ними была исключена выделенная преамбула и определены в качестве государственных языков белорусский и русский языки. С принятием новой редакции закона о языках от 13 июля 1998 года было прекращено приоритетное развитие белорусского языка, а также отменена государственная программа его развития[13].
См. также
[править | править код]- Языки Беларуси
- Русификация Беларуси
- История Беларуси
- Белорусский язык
- Русский язык в Беларуси
- Белорусизация
- Дерусификация
Примечания
[править | править код]- ↑ Наша Ніва, 2022, Преамбула.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Шимов, 2006, Парадокс второй: нация без национализма.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Карбалевич, 1999, Независимость: поиски национально-государственной модели развития.
- ↑ Сахута Е.М.Современное народное искусство // Белорусская энциклопедия, 2023
- ↑ 1 2 3 «В той же степени "искусственный" язык, что и русский»: мифы и правда о белорусской мове . Дата обращения: 6 апреля 2024. Архивировано 6 апреля 2024 года.
- ↑ 1 2 Наша Ніва, 2022, Большинство депутатов стремились выступать на белорусском языке.
- ↑ 1 2 Наша Ніва, 2022, Большинство тогдашних депутатов были простыми людьми из деревень.
- ↑ Наша Ніва, 2022, 10 лет на белорусизацию.
- ↑ Наша Ніва, 2022, Премии за преподавание на белорусском.
- ↑ Наша Ніва, 2022, Тысячи писем в поддержку единого государственного языка.
- ↑ Карбалевич, 1999, Кризис национально-государственнической идеи.
- ↑ Наша Ніва, 2022, Первый референдум и начало русификации.
- ↑ Наша Ніва, 2022, Изменения в закон и прекращение поддержки.
Литература
[править | править код]- Карбалевич В. Политическое развитие и национально-государственные интересы Республики Беларусь (1988—1996) // Адкрытае грамадства: Iнфамацыйна-аналiтычны бюлетэнь. — 1999. — № 1(6).
- Шимов Я. Белоруссия: восточноевропейский парадокс // Неприкосновенный запас. — 2006. — № 3.
- «У нас язык отобрали, так пусть хоть дети смогут на нем разговаривать». Как происходила белорусизация 1990-х // Наша Ніва. — 2022. — 1 октября.